Семнадцатилетнее сновидение смотрит на двадцатилетнюю себя, опираясь локтем на капсулу.

— Она с возрастом стала очень похожа на мать, не находишь?

— Пожалуй, — соглашаюсь я, сравнив.

— Вопрос в том, только ли внешне, — вздыхает она. — Знаешь, почему в твоём сне мне семнадцать? Хотя, когда ты оказался в капсуле, я была старше?

— Почему?

— Потому что в восемнадцать лет я тебя бросила.

— В каком смысле?

— В прямом. Отказалась лететь в рейс, вместо этого отправилась на Землю, к матери, бабушке и дедушке.

— Я думал, тебе не понравилась Земля. Да и с матерью вышло не очень...

— В четырнадцать — да. Но она написала мне сотни писем. К пятнадцати я засомневалась, в шестнадцать думала, что всё не так однозначно, а к семнадцати решила, что она права.

— В чём?

— Во всём. Что ты просто собственник, который держит меня в эмоциональном плену, эксплуатируя. Что твоя отцовская любовь — патриархальная манипуляция. Что уход матери был тяжёлым, но оправданным решением, иначе она тоже превратилась бы в твою пленницу. Что уклад жизни космиков бессмысленно суров и препятствует реализации свободных независимых личностей. Что ты типичный космик, зашоренный и упёртый, и объяснять тебе что-нибудь бесполезно. Апологет сепаратизма, поддерживающий ложный патриотизм космиков, которые вместо того, чтобы слиться с планетянами в единое глобальное пространство смыслов, трясутся над своими смешными нелепыми идеями Экспансии...

— Какой бред, — прокомментировал я.

— Вот так ты и в жизни мне отвечал. Я злилась. Я вываливала на тебя мамины аргументы, ты пытался объяснить, в чём она неправа, но риторика тебе плохо даётся, так что в итоге всё сводилось к: «Это полный бред, от первого и до последнего слова».

— Очень сложно опровергнуть что-то, если нет совпадения даже в базовых аксиомах.

— Не знаю, наверное. Но эту битву ты проиграл, пап. Мой слепок в твоём виртуале семнадцатилетний, потому что позже снимать его было не с кого. Я с тобой разругалась и ушла, хлопнув люком шлюза. Так что я не она, — Катя беззвучно постучала пальцем по стеклу капсулы. — Я та, кто тебя не бросила. Твой сон о хорошей дочери.

— Не думаю, что ты стала для меня «плохой дочерью», уйдя к маме. Это так не работает.

— Ничего не могу сказать. Я-то не ушла. Но знаешь что? Та, которая ушла, сильно на тебя злилась. А значит, могла рассказать наши секреты матери просто из чувства противоречия.

— У нас были какие-то секреты, которые интересны планетянке?

— Угу. Церера-два тебе о чём-то говорит?

***

— Капитан! Капитан!

— Да, Катерина, что?

— Ну наконец-то! Вы меня услышали!

— Что случилось?

— Вы мне скажите! Пятнадцать минут стоите в пустом отсеке, разговариваете с невидимым собеседником и не слышите, как я вас зову. У вас снова галлюцинации?

— Скорее, сон наяву. Не беспокойся, я уже возвращаюсь на буксир.

— Ваши галлюцинации меня пугают!

— До сих пор не уверен, стоит ли исключить из их перечня тебя. Ведь я так и не нашёл твоего «железа» на барже. А под такие мощности тебе понадобилось бы очень много железа, население небольшого города, как-никак, в капсулах. Это вам не кота озвучивать.

— Не буду это комментировать, капитан. Возвращайтесь на мостик, мне будет спокойнее.

Кати здесь больше нет, кроме той, что в капсуле, но момент, на котором наш разговор оборвался, крайне интересный. Не менее интересный, чем тот факт, что я впервые увидел её не совсем во сне. Наверное, это должно меня тревожить, но почему-то совсем не тревожит. Галлюцинации так галлюцинации, одной больше, одной меньше. А вот «Церера-два»...

Начать с того, что «Церера-два» — миф. Стойкий и упорный, как все апокрифические мечты об Эльдорадо. В каждой новой системе первым делом кидаются искать «Цереру-два», премии за находку обещаны такие, что я представить себе столько денег не могу. Но нет, никто не нашёл.

Номерные системы, которые находят «соло», это всегда неточные копии Солнечной. Почему так происходит, гипотез хватает. Самая популярная, хотя и не самая научная — что это одна и та же система в разных как бы... измерениях, что ли? В общем, траверсы перемещают нас не только в пространстве, но и между Вселенными. Не знаю, как это возможно, я не физик. Так что это не «землеподобная планета», а именно Земля. Просто немного другая. На «Земле-четыре» даже карты новые рисовать не пришлось, та же самая география, зато в её системе нет ничего дальше Сатурна. Как отрезало, чистый вакуум. Помнится, как раз с «четвёрки» пошла теория «бракованных творений», которая чуть-чуть не дотягивает по массовости до собственной религии космиков. Суть её в том, что Творец (каким именем его ни назови) создал нашу Землю не с первого раза. Пробовал, ошибался, искал идеальный баланс... А «капитаны-соло» просто роются в его помойном ведре, вытаскивая один за другим бракованные образцы. Недаром ни на одной из «номерных» не появились люди, хотя те же приматы кое-где есть. Этакий внезапный ренессанс креационизма с космическим уклоном. Мне в этой идее не нравится предположение, что наша «Земля-ноль» представляет собой совершенное творение Господне. Не настолько она хороша. Но факт — только на ней есть люди. И только в её системе есть Церера.

Цереру люди разглядели в примитивные телескопы ещё в девятнадцатом веке, и сначала назначили в планеты, а потом, при ближнем рассмотрении, разжаловали в астероиды, но при ещё более ближнем — вернули обратно в планеты, с приставкой «карликовая». Таких в Солнечной потом насчитали целое семейство — Плутон, Эрида, Хаумеа, Макемаке... Церера из них самая маленькая и самая близкая к Земле — болтается в поясе астероидов по собственной орбите между Марсом и Юпитером. Диаметр её всего девятьсот пятьдесят километров, что в три с половиной раза меньше Луны. Но Луна летает вокруг планеты, а Церера — вокруг Солнца, это совсем другой статус.

Из-за относительно близости к Земле первые зонды до неё долетели ещё в двадцать первом веке и сразу же обнаружили множество странностей. В отличие от своих крупных соседей по Поясу, таких, как, например, Веста, Церера оказалась не булыжником произвольной формы, а вполне настоящей планетой — круглой, с ядром, мантией и корой. Только почему-то маленькой. До Цереры учёные считали, что планеты такой массы невозможны, недостаточно вещества для образования необходимого гравитационного сжатия. Оказалось также, что у неё удивительно малая плотность, всего два грамма на кубический сантиметр, что сразу породило предположения, что внутри неё много воды.